Страница:
6 из 175
А когда все уснули, подполз к нарам и тихо прогундосил:
– Твоя, Коля, взяла, признаю… Давай больше бодаться не будем, а? Чего нам с тобой власть делить, может, вместе бугровать будем? Ну как, согласен?
– Поживем – увидим, – неопределенно отозвался Рыбаков, – может, когда для дела и сгодишься… А пока не утомляй меня своей любовью, спать хочу! – не преминул съязвить он.
Вот с того-то дня и начал Ржавый всячески раболепствовать перед Рыбаковым. Угождал во всем, чужую процентовку ему записывал, лучшими кусками делился. А поделиться было чем.
Каждый вечер перед концом работы Селезнев расставлял на тропах лесооцепления проволочные петли на зайцев. И выходило у него совсем неплохо. По утрам снимал урожай – пять-шесть замерзших до каменного стука заячьих тушек. Для бригадира дичина готовилась отдельно. И ел он не со всеми у костра, а в своем «личном кабинете» – будке цепоточки мотопил. Разделять с ним трапезу он приглашал только своего нового друга – Колю Рыбакова.
Иногда мяса было столько, что оно даже оставалось. Видя такое дело, Рыбаков как-то поинтересовался:
– Слушай, Леха, сейчас-то у нас мяса завались, до отвала жрем. А весной как же? Будет у тебя охота, или зубы на полку?
– Весной все, шабаш, – с аппетитом обгладывая косточку, ответил Селезнев, – зимой-то он из-за морозов ловится. Мороз его, понимаш, вышибает с лежки-то… Лежит это себе косой под кустом, ти-ши-на-а кругом, ниче кругом не шелохнется! А тут, на тебе – ба-ббах! Ба-ббах! – сосна от мороза выстрелила, льдом ее расперло. Вот он, бедолага, и летит, сломя голову, пока в петлю не сунется! А весной, Коля, ружьишко надо. В марте месяце у них поразовка [3] наступат, глупые делаются – умрешь со смеху! Бывало, за вечер по мешку их набивал, а то и поболе.
|< Пред. 4 5 6 7 8 След. >|