Хмельницкий (Книга первая)   ::   Ле Иван

- Дзядек, дзядек, гляди, он жовнежи [дедушка, дедушка, гляди, вон жолнеры (польск.)] ожидают пана вуйка! - кричал хлопчик, обгоняя деда.

Хозяин и впрямь вначале не заметил, что в стороне под тыном стояло еще пять человек, среди которых было два жолнера. Подходя к воротам, он увидел, что и у остальных из-под кунтушей торчали сабли. Он даже остановился. Но Бронек вежливо спросил старика:

- Прошу пана, не вы ли будете Ержи Стриевич?

- Да, прошу пана, я владелец этой усадьбы. Прозываюсь Стриевичем, ответил хозяин, приближаясь к тыну.

- Вот эти панове казаки и жолнеры с Украины пришли к вам с добрым словом и тяжелой вестью, пан Ержи, - снова обратился к старику Бронек, сняв с головы поярковую шляпу, которой было уже столько лет, что и не счесть.

Крестьянин только поклонился, гостеприимно приглашая всех во двор. Он дрожащими руками снимал кольцо с ворот, чтобы открыть их и впустить гостей. "Доброе слово и тяжелая весть", - сказали они, ранив сердце старика, почувствовавшего, что это за весть. Ведь в семье знали о том, что их сын Збышко вместе с региментом ушел на Украину, на которую второй раз в этом году нападают кровожадные татары и турки.

Казаки и жолнеры, проходя в ворота, почтительно снимали шапки. Из избы вышли три женщины: лет двадцати девушка, за юбку которой уцепился мальчик, убежавший от ворот. За ней - старая, седовласая женщина, босая, с мозолями и струпьями на ногах, которые красноречивее слов говорили о том, какую тяжелую жизнь она прожила.