Христианин в языческом мире, или О наплевательском отношении к порче   ::   Кураев Андрей

Увы, этот, мягко говоря, пестрый опыт появился у современных людей. Что ж, диалектикой Промысла и этот прорыв может послужить на пользу: стало ясно, что стены догматов и канонов — не тюремные стены, а крепостные. Людям сейчас стало тяжелее жить, зато миссионерам — легче проповедовать.

Я не могу представить, как можно было заниматься проповедью о Христе сто лет назад. Представьте, был бы я миссионером той поры. И вот, скажем, в купе поезда Санкт-Петербург-Москва встречаюсь о «свободомыслящим» студентом. Он начинает отпускать шпильки в адрес «этого православия» [40] . Естественно, что собеседник настаивает, чтобы я объяснил ему, зачем нам нужен «этот ваш Христос». Я ему отвечаю, что Христос нас спас… А в ответ слышу: «Да от чего Он нас спас-то? Вот от двойки на экзамене Он разве меня спас? А от жандармской плетки на недавней маевке? А от выговора, что мне влепило университетское начальство? Так от чего Он меня спас-то?». Я ему пробую пояснить основы христианства (естественно, опираясь на семинарские учебники той поры)… Увы, как позже заметит митр. Антоний (Храповицкий), «Школьно-катехизическое (я никогда не назову его церковным) учение об искуплении дает повод врагам христианства к грубым, но трудноопровержимым издевательствам. Так, Толстой говорит: ваша вера учит, что все грехи за меня сделал Адам, и я почему-то должен за него расплачиваться, но зато все добродетели за меня исполнил Христос, и мне остается только расписаться в той и другой получке» [41] .