Христианин в языческом мире или о наплевательском отношении к порче   ::   Кураев Андрей

И даже если она еще не произошла — человеку просто жалко своих сил потраченных на изучение этого волапюка, и потому он будет продолжать двигаться в этом направлении или сохранять хотя бы некоторую верность ему, не будет дистанциироваться или осуждать этот вариант оккультизма.

Также и с многотомьем Блаватской и Рерихов. Они наваливаются своей плотной грудой, окружают со всех сторон и понуждают мыслить в их терминах и по их законам. Так что то, что не вошло в эти книги или противоречит им — уже как бы и не существует, исчезает из поля зрения и из языка.

В отличие от оккультных трактатов, Евангелие написано на подчеркнуто народном языке. В нем нет ни одного «богословского» или философского термина. Царство Божие в нем уподобляется дрожжам. Отношения Церкви и Христа («тайну глаголю») — отношениям жены и мужа. Язык Евангелия — это даже не литературный язык, а диалект койнэ. Евангелию нечего прятать. То, что оно открывает, само по себе слишком необычно: Бог пришел к людям.

И сравним эту евангельскую прозрачность с рядовой фразой из каббалистического трактата: «После рождения парцуфа Атик в катнут он сам делает зивуг на решимот 4,3 и рождает таким образом свой гадлут» [7] . Кто возмется перевести это на язык людей?

Так вот, уже сам язык Д. Андреева замыкает его вне мира христианской традиции [8] .