Записки социалиста-революционера (Книга 1)   ::   Чернов Виктор Михайлович

Если {24} встать на эту дорогу - где остановиться? Тогда, стадо быть, "все позволено"? Тогда, почему же отвергать иезуитизм с его лозунгом: "цель оправдывает средства"? Тогда всякий, руководясь своим пониманием "блага ближнего", может сколько угодно его обманывать и насиловать? Тогда каждый из нас в праве убить всякого человека, чье влияние на других людей он сочтет вредным? Тогда зачем негодовать на Торквемаду, сжигавшего на костре еретиков? Тогда почему негодовать на правительство, не допускающее свободы печати? Тогда, может быть, и социалисты, добравшись до власти, начнут затыкать рот инакомыслящим, сажать в тюрьмы, а то и расстреливать "за вредную агитацию"? Тогда вся разница только в родах и сортах деспотизма?

В этих спорах наша совесть подвергалась великому искушению и великому испытанию. Немалой трепки нервов стоили нам поиски пути между Сциллой и Харибдой - Сциллой абсолютного морального максимализма, толстовской теорией пассивного нравственного подвижничества - и Харибдой столь же абсолютного аморализма, с его авантюристским "все позволено". Не сразу определился этот путь; скорее, наоборот, он выяснялся отрывочными кусками, отдельными просветами среди полутьмы, в которой мы бродили ощупью, без руководства. Свести концы с концами, объединить в одно стройное, логически законченное целое свои ответы на эти, столь сложные и запутанные, поистине проклятые вопросы совести и нравственности, - под силу ли это было нам, полу детям? Мы отважно напрягали и перенапрягали свои логические способности; время от времени нас озаряло какое-нибудь "просияние ума", и мы воздвигали гордое здание {25} "системы нравственности, лишенной всяких внутренних противоречий", чтобы вдруг обрести в ней какую-нибудь зияющую трещину и провалиться в нее - а затем беспощадно разрушить с таким трудом воздвигнутое здание и приняться воздвигать новое ...

Сначала Чернышевский своим романом провел нас через "бентамизм" и натянутую диалектику "разумного эгоизма"; эту "утилитаристскую" фазу, готовую рушиться, подкрепил на время своими поправками и формулой "наибольшего счастья наибольшего числа людей" Д. С.