JК
Женщина плюс мужчина. Познать и покорить :: Шейнов Виктор Павлович
Страница: 807 из 912 – У меня дома жена, три дочки, мать и больная сестра! Вам по-женски-то их жаль должно быть! Волнуются!»
«А чего им волноваться, когда у них мужик есть? Пусть поделятся!» – колыхалась буйная толстуха лет тридцати пяти.
«Может, ты у меня останешься? Ты славный, я тебе лучше любой матери и жены буду», – ворковала сентиментальная Надежда, отхлебывая из стакана водку…
К концу третьих суток, рыдая от унижения и ужаса, Володя понял, что смерть значительно лучше такой жизни. Он вымученно улыбнулся Надежде: " Может, пойдем на нормальную кровать? " Почувствовав свободу в омертвевших руках, рванулся, вскочил на подоконник и, оставляя стеклянные осколки в обнаженном теле, рванулся сквозь оконный проем вниз. Володя не помнил, на какой этаж его привели несколько дней назад, и подумал, что если пятый или шестой, а внизу мягкий снег, у него есть шанс остаться инвалидом, но живым.
Этаж оказался третьим. Внизу был двухметровый сугроб и, на счастье, много горожан-собачников, совершающих вечерний моцион. Одна из собачниц скинула тулуп с плеч и закутала абсолютно голого, дрожащего молодого человека. Когда он увидел рядом женское лицо, он потерял сознание…
В милицию заявление Володя не понес. Не захотел рассказывать о своем немыслимом позоре. Когда в больнице его спросили, почему он выпал из окна и где его одежда, Володя наврал, что пил у приятелей и перебрал лишнего. Но объяснить, почему он не разрешает медсестрам делать себе уколы, а врачам-женщинам осмотр, он так и не смог. Выписавшись, переехал на другой конец города и даже название станции метро «Проспект Большевиков», недалеко от которой находится то самое женское общежитие, с трудом произносит вслух.
«А чего им волноваться, когда у них мужик есть? Пусть поделятся!» – колыхалась буйная толстуха лет тридцати пяти.
«Может, ты у меня останешься? Ты славный, я тебе лучше любой матери и жены буду», – ворковала сентиментальная Надежда, отхлебывая из стакана водку…
К концу третьих суток, рыдая от унижения и ужаса, Володя понял, что смерть значительно лучше такой жизни. Он вымученно улыбнулся Надежде: " Может, пойдем на нормальную кровать? " Почувствовав свободу в омертвевших руках, рванулся, вскочил на подоконник и, оставляя стеклянные осколки в обнаженном теле, рванулся сквозь оконный проем вниз. Володя не помнил, на какой этаж его привели несколько дней назад, и подумал, что если пятый или шестой, а внизу мягкий снег, у него есть шанс остаться инвалидом, но живым.
Этаж оказался третьим. Внизу был двухметровый сугроб и, на счастье, много горожан-собачников, совершающих вечерний моцион. Одна из собачниц скинула тулуп с плеч и закутала абсолютно голого, дрожащего молодого человека. Когда он увидел рядом женское лицо, он потерял сознание…
В милицию заявление Володя не понес. Не захотел рассказывать о своем немыслимом позоре. Когда в больнице его спросили, почему он выпал из окна и где его одежда, Володя наврал, что пил у приятелей и перебрал лишнего. Но объяснить, почему он не разрешает медсестрам делать себе уколы, а врачам-женщинам осмотр, он так и не смог. Выписавшись, переехал на другой конец города и даже название станции метро «Проспект Большевиков», недалеко от которой находится то самое женское общежитие, с трудом произносит вслух.