Золотой немецкий ключ большевиков   ::   Мельгунов Сергей Петрович

Колонтай сама в воспоминаниях облекается в принципиальную тогу, а меньшевика Чхенкели заставляет занимать уступчивую позицию в отношении к «гнусному плану» германского верховного командования. Но «принципы» переместятся в иную плоскость, если принять во внимание, как Колонтай характеризует тогдашнюю позицию Чхенкели – он понимал, по ее словам, свою «общественную» работу в Росси в «смысле обслуживания войны». В таких условиях для сознания довольно безразличны были те внутренние мотивы, которые толкали подлежащие немецкие «учреждения» на те или иные шаги в отношении русских, захваченных войной в Германии… Но зато как характерна та исключительная принципиальность та пуританская щепетильность, которую на словах проявляют люди «без отечества» – правда, больше в воспоминаниях. Чхенкели утверждал, например, что Колонтай вовсе не представляла собой в Германии такой «фатерландлос», какой она рисуется перед «московскими диктаторами» в дневнике, изданном в 1926 году.

Эта поздняя «принципиальность» красной нитью подчеркнуто проходит через всю мемуарную литературу последовательных интернационалистов-пораженцев и производит впечатление откровенной фальши.

Такую же искусственную наигранность мы найдем в воспоминаниях Анжелики Балабановой («Из личных воспоминаний циммервальдца»). Она с большой аффектацией и негодованием отвергает сделанное ей швейцарским соц. – дем. Грейлихом предложение, которое являлось как бы второй стадией осуществления всё того же «гнусного плана».