JК
Счастье по собственному желанию :: Романова Галина Владимировна
Страница: 21 из 63Ваша зарплата составит… Куда вы все время смотрите, Люба?!
Куда онасмотрела?
Да на Кима она все время смотрела. Смотрела, слушала свое сердце, шерстила мысли и воспоминания, и через раз обзывала себя распоследней дурой.
Как же она смогла тогда…
Как смогла разругаться с ним из-за какого-то пустяка?! Вспомнить же даже невозможно, из-за чего разгорелся тогда весь сыр-бор. Разругались, раскричались, разбежались по домам. А наутро он уехал. И не звонил и не писал потом три месяца. А когда вернулся вдруг как-то, вернулся так же внезапно, как и уехал, то она ему с деланной улыбкой сообщила, что выходит замуж через две недели.
«Дура ты, Любовь, – с чувством сказал он ей тогда; он всегда называл ее только Любовью и редко по-другому. – Нашла за кого выходить замуж! За Серегу Иванова… Он-то зачем женится, не сказал? Может, ему просто жить негде?»
Люба вспыхнула тогда, как порох. Со слов Кима выходило, что больше ее любить было не за что, только как за жилплощадь. Во всяком случае, услышала она в его словах именно это. И понять не поняла, что намекал он вовсе не на ее, а на Серегину никчемность. Не поняла, хлопнула дверью у Кима перед носом, и букет не взяла, который он принес для нее и тискал за своей спиной во время разговора.
Больше она его не видела до сегодняшнего дня ни разу. Слышала, что он снова уехал. Что будто бы женился и чего-то в жизни достиг. Но точно ничего о нем не знала, потому что не спрашивала. А не спрашивала, потому что боялась, что будет больно.
Куда онасмотрела?
Да на Кима она все время смотрела. Смотрела, слушала свое сердце, шерстила мысли и воспоминания, и через раз обзывала себя распоследней дурой.
Как же она смогла тогда…
Как смогла разругаться с ним из-за какого-то пустяка?! Вспомнить же даже невозможно, из-за чего разгорелся тогда весь сыр-бор. Разругались, раскричались, разбежались по домам. А наутро он уехал. И не звонил и не писал потом три месяца. А когда вернулся вдруг как-то, вернулся так же внезапно, как и уехал, то она ему с деланной улыбкой сообщила, что выходит замуж через две недели.
«Дура ты, Любовь, – с чувством сказал он ей тогда; он всегда называл ее только Любовью и редко по-другому. – Нашла за кого выходить замуж! За Серегу Иванова… Он-то зачем женится, не сказал? Может, ему просто жить негде?»
Люба вспыхнула тогда, как порох. Со слов Кима выходило, что больше ее любить было не за что, только как за жилплощадь. Во всяком случае, услышала она в его словах именно это. И понять не поняла, что намекал он вовсе не на ее, а на Серегину никчемность. Не поняла, хлопнула дверью у Кима перед носом, и букет не взяла, который он принес для нее и тискал за своей спиной во время разговора.
Больше она его не видела до сегодняшнего дня ни разу. Слышала, что он снова уехал. Что будто бы женился и чего-то в жизни достиг. Но точно ничего о нем не знала, потому что не спрашивала. А не спрашивала, потому что боялась, что будет больно.