Неизбежное   ::   Джин Яна

Пыхтела –

и, допыхтев, уставшей уткой улетела…

Чему, кому обязан этот город

архи-имперскою архитектурой,

своей незрячей правосудья архи-дурой,

своей совой, не зрячей ночью,

но очи пялящей многозначительно, и прочей

своею фауной и флорой, всею совокупностью,

горизонтально-вертикальной вседоступностью,

своей от всякой грусти отчуждённостью,

и… вашею со всем совокуплённостью?

Совсем уродливая шлюха, привыкшая к простою,

благодарит вас за прокат не позою простою,

а тем, что напролёт всю ночь, –

осиновым листом (точь-в-точь)

дрожит под вами, и не прочь –

вплоть до того, чтоб – растолочь

вам предоставить плоть… Помочь

сама вам хочет: вам невмочь.

И, растолчённый, вы бежите прочь…

Отсюда – прочь и далеко и быстро

убежать и мне

вдоль по течению реки отчаянья –

туда, вовне…

И забетоненные эти ненавидеть небеса…

Мне не под ними закрывать в конце пути мои глаза…

Не в этом городе, в котором даже кирпичи

молят прохожего: “Толчи, толчи меня, толчи!”

Отсюда прочь! Отсюда вон! От этих кирпичей, бетона,

облизанных как лижут зад, как люлизали фараона!

Из этой душной и бездушной

самодовольно вольной зоны,

“империи не-зла…”, не помнящей цепного звона,

и “…не-насилья” – если нет в насилии… резона.

Туда, где – лев крылатый, боги, головы дракона

и – всё, чего не видит глаз, пристало к каменным фронтонам…

Или туда, где видеть нечего; где степи,

не оскорблённые концом, бетоном, звоном цепи,

где – ничего;

а значит, нет ни рубежа и ни мишени,

где с каждым шагом в даль

твоё приходит уменьшенье,

а с каждым взглядом в широту –

его бескрайнее суженье.