Одиссея (пер. В. В. Вересаева)   ::   Гомер

Уж больно я вами рассержен!

Бег ли, борьба ли, кулачный ли бой — на все я согласен!

С Лаодамантом одним я ни в чем состязаться не стану:

Здесь ведь хозяин он мне: кто станет с хозяином биться,

Должен быть дураком, ни на что человеком не годным

Тот, кто в чужой стороне хозяину сделает вызов

На состязанье: себе самому только вред принесет он.

Из остальных же на всех я пойду, никого не отвергну.

Каждого рад я при встрече познать и себя испытать с ним.

Сколько ни есть средь мужей состязаний, не плох ни в одном я.

Руки недурно мои полированным луком владеют:

Прежде других поражу я противника острой стрелою

В гуще врагов, хоть кругом бы и очень товарищей много

Было и меткую каждый стрелу на врага бы нацелил.

Луком один Филоктет меня побеждал неизменно

Под Илионом, когда мы, ахейцы, в стрельбе состязались;

Что же до прочих, то лучше меня никого, полагаю,

Нет теперь между смертных людей, кто питается хлебом.

Против же прежних людей я бороться никак не посмел бы —

Против Геракла иль против Еврита, царя Эхалии.

Луком не раз состязались они и с самими богами,

Вот почему и погиб великий Еврит, не достигнув

Старости в доме своем; умертвил Аполлон его — в гневе,

Что его вызвать посмел он в стрельбе состязаться из лука.

Дальше могу я достигнуть копьем, чем иные стрелою.

Только боюсь, чтоб ногами меня кто-нибудь из феаков

Не победил: истощили меня не совсем, как обычно,

Ярые волны морские: не всю ведь дорогу проделал

На корабле я сюда. И члены мои ослабели».

Так говорил он. Молчанье глубокое все сохраняли.