Одиссея (пер. В. В. Вересаева)   ::   Гомер

Близко ко мне наклонясь, прошептал он мне в самое ухо:

— Тише! Молчи, чтоб какой-нибудь нас не подслушал ахеец! —

Голову после того рукою подпер и промолвил:

— Слушайте! Нынче, друзья, божественный сон мне явился.

Слишком далеко зашли мы от наших судов. Не пойдет ли

Кто к Агамемнону, сыну Атрея, владыке народов,

Чтобы побольше товарищей к нам он отправил на помощь? —

Сын Андремонов Фоант, слова Одиссея услышав,

С места поспешно вскочил, пурпурный плащ с себя скинул

И побежал к кораблям. А я в его плащ завернулся

И с наслажденьем проспал до восхода зари златотронной.

О, если б молод я был и был бы силен, как бывало!

Кто-нибудь дал бы наверно теперь мне на стойбище этом

Плащ — из почтенья к делам удальца, из радушия к гостю.

Нынче же всякий меня презирает за эти лохмотья!»

Ты, Евмей свинопас, в ответ Одиссею промолвил:

«Был прекрасен, старик, рассказ твой, услышанный нами.

Кстати все были слова. Ни единого лишнего слова.

Ты ни в одежде нужды не увидишь, ни в чем-либо прочем,

Что несчастливцам обычно дают, о защите молящим, —

Нынче. Но завтра опять на тебе затрясутся лохмотья.

Нет у нас много плащей, не имеется лишних хитонов,

Чтобы одеть тебя здесь: по одной мы имеем одежде.

После того как обратно воротится сын Одиссеев,

Сам он и плащ тебе даст и хитон, чтобы мог ты одеться,

И отошлет, куда тебя дух понуждает и сердце».

Так сказал он и встал, кровать к очагу пододвинул,

Мягких шкур на нее набросал и овечьих и козьих.

Лег Одиссей на постель.