Одиссея (пер. В. В. Вересаева)   ::   Гомер

Бот почему Телемах мне дороже, чем кто бы то ни был.

Нечего вовсе ему, уверяю я, смерти бояться

От женихов. Но от бога, конечно, ее не избегнешь».

Так успокаивал он. А сам ему гибель готовил.

Наверх, в покой свой блестящий, ушла Пенелопа и долго

Об Одиссее, любимом супруге, рыдала, покуда

Век ее сладостным сном не покрыла богиня Афина.

Смерклось, когда свинопас к Одиссею и к сыну вернулся.

Оба они, заколовши свинью годовалую, ужин

Только что стали готовить. Богиня Паллада Афина

Близко меж тем подошла к Одиссею, Лаэртову сыну,

Снова, ударив жезлом, его в старика превратила,

Тело в рвань облекла, чтоб, в лицо увидав Одиссея,

Вдруг его свинопас не узнал, к Пенелопе разумной

Не побежал бы с известьем, не в силах укрыть его в сердце.

Первым к нему Телемах с таким обратился вопросом.

«Ты уж вернулся, Евмей? Какие там в городе слухи?

Храбрые к нам женихи из засады вернулись ли в город

Или сидят еще там, моего дожидаясь возвратами»

Ты, Евмей свинопас, в ответ Телемаху промолвил:

«Разузнавать и расспрашивать я не сбирался об этом,

В город отсюда спускаясь. Все время о том лишь я думал,

Чтоб, порученье исполнив, домой поскорее вернуться.