Одиссея (пер. В. В. Вересаева)   ::   Гомер

Не осудила б какая рабыня меня иль сама ты:

Плавает, скажут, в слезах, потому что вином нагрузился!»

Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала:

«Нет, чужеземец, мою добродетель — мой вид и наружность —

Боги сгубили с тех пор, как пошли аргивяне походом

На Илион, а меж них и мой муж Одиссей находился.

Если б, вернувшись домой, заботой меня окружил он,

Больше б я славы имела, и было б все много прекрасней.

В горе теперь я. Как много мне бед божество ниспослало!

Первые люди по власти, что здесь острова населяют —

Зам, и Дулихий, и Закинф, покрытый густыми лесами,

И каменистую нашу Итаку, — стремятся упорно

К браку меня принудить и грабят имущество наше.

Сердца не трогают мне ни просящий защиты, ни странник,

Также никто и меж тех, кто глашатаем служит народу.

Об Одиссее одном я тоскую растерзанным сердцем.

Тем же, кто с браком торопит, такую я выткала хитрость:

Прежде всего божество мне внушило, чтоб ткань начала я

Ткать, станок превеликий поставив вверху, в моей спальне,

Тонкую, очень большую. Я им объявила при этом:

— Вот что, мои женихи молодые, ведь умер супруг мой,

Не торопите со свадьбой меня, подождите, покамест

Савана я не сотку, — пропадет моя иначе пряжа! —

Знатному старцу Лаэрту на случай, коль гибельный жребий

Скорбь доставляющей смерти нежданно его здесь постигнет,

Чтобы в округе меня не корили ахейские жены,

Что похоронен без савана муж, приобретший так много. —

Так я сказала и дух им отважный в груди убедила.

Ткань большую свою весь день я ткала непрерывно,

Ночью же, факелы возле поставив, опять распускала.