Страница:
128 из 256
Представьте, я уж начинаю забывать ее лицо. Так и о нас не будут помнить. Забудут.
Вершинин . Да. Забудут. Такова уж судьба наша, ничего не поделаешь. То, что кажется нам серьезным, значительным, очень важным, — придет время, — будет забыто или будет казаться неважным.
Пауза.
И интересно, мы теперь совсем не можем знать, что, собственно, будет считаться высоким, важным и что жалким, смешным. Разве открытие Коперника или, положим, Колумба не казалось в первое время ненужным, смешным, а какой-нибудь пустой вздор, написанный чудаком, не казался истиной? И может статься, что наша теперешняя жизнь, с которой мы так миримся, будет со временем казаться странной, неудобной, неумной, недостаточно чистой, быть может, даже грешной…
Тузенбах . Кто знает? А быть может, нашу жизнь назовут высокой и вспомнят о ней с уважением. Теперь нет пыток, нет казней, нашествий, но вместе с тем сколько страданий!
Соленый (тонким голосом) . Цып, цып, цып… Барона кашей не корми, а только дай ему пофилософствовать.
Тузенбах . Василий Васильич, прошу вас оставить меня в покое… (Садится на другое место.) Это скучно, наконец.
Соленый (тонким голосом) . Цып, цып, цып…
Тузенбах (Вершинину) . Страдания, которые наблюдаются теперь, — их так много! — говорят все-таки об известном нравственном подъеме, которого уже достигло общество…
Вершинин . Да, да, конечно.
Чебутыкин . Вы только что сказали, барон, нашу жизнь назовут высокой; но люди все же низенькие… (Встает.
|< Пред. 126 127 128 129 130 След. >|