Агония   ::   Ломбар Жан

Заль, наощупь в темноте, отыскивает ее, с силой схватывает за плечи, за груди, за стан, содрогающийся под тканью одежды, и, прижимая ее к себе, говорит:

– Идем! Идем!

Они быстро идут по темным улицам, едва освещенным мерцанием ламп в нишах. Их обступают высокие дома, термы с таинственными коридорами, колонны, поднимающиеся длинными линиями в темное небо, арки, прямоугольники стен, за которыми ходят взад и вперед солдаты, ударяя о землю копьями, отдельные дома и кварталы, известные только Залю, – он интуитивно находит дорогу к Саларийским воротам, за которыми расстилается Кампания в тумане приближающегося утра. Севера, все время тихо плакавшая, приходит в себя.

– Мой дом направо. Вот Ардеатинская дорога! Я вижу отсюда виллу, где спит Глициа, в то время как его жена присутствует на собрании восточных христиан.

– Ты не пойдешь одна, – отвечает Заль, – в Кампании бродят солдаты, которые могут задержать тебя, или же злые люди могут обидеть тебя. Я пойду с тобой, и Глициа не помешает мне.

Севера, показывая Залю на придорожный столб, виднеющийся в утреннем свете, говорит:

– Здесь ждала я тебя год тому назад, когда ты ушел в Лагерь вместе с Магло. Я думала, что тебя схватили или убили вместе с ним, и справлялась об этом у одного военачальника, который сказал мне, что отпустил тебя.

– Это был Атиллий, – сказал Заль, – быть может, это единственный из язычников, благосклонный к христианам.

– Я никогда не говорила тебе, но ты теперь узнаешь. Этот Атиллий был с двумя другими, и один из них уверил меня, что солдаты убили тебя на дороге.