Александр Македонский. Пески Амона   ::   Манфреди Валерио Массимо

— Тогда ты должен понимать, что никто не может сказать, будто знает Александра. У всех на глазах его поступки, но не его замыслы. Их понять невозможно. Он верит и не верит одновременно, он способен на беззаветную любовь и на безумные порывы злобы, он…

— Что?

— Он разный. Я впервые встретился с ним, когда ему было семь лет, но до сих пор не могу сказать, что по-настоящему знаю его.

— Возможно, ты и прав. Но сейчас все его солдаты верят, что он оживший Ахилл, а Гефестион — Патрокл.

— Они и сами сейчас в это верят. В конце концов, не ты ли решил на основании своих астрономических вычислений, что наше вторжение произошло в тот самый месяц, когда началась Троянская война — ровно тысячу лет назад?

Александр тем временем снова оделся и облачился в доспехи. Его примеру последовал и Гефестион. Оба сели на коней. Военачальник Парменион приказал трубить в трубы, и Птолемей тоже вскочил в седло:

— Мне нужно ехать к своей части. Александр начинает смотр войска.

Снова несколько раз протрубили трубы, и войско выстроилось вдоль морского берега, каждое подразделение со своим знаменем и своим значком.

Пехоты насчитывалось тридцать две тысячи. На левом фланге стояли три тысячи «щитоносцев» (такое имя они получили из-за своих щитов, украшенных звездой Аргеадов из серебра и меди), за ними — шесть тысяч союзников-греков — почти десятая часть тех, кто сто пятьдесят лет назад сражались против персов при Платее.