Александр Македонский. Пределы мира   ::   Манфреди Валерио Массимо

Было очевидно, что даже это минимальное усилие стоило Александру огромного напряжения, и вскоре, обливаясь потом, он провалился в тяжелый сон.

Однажды, когда Лептина кормила его отваром, пришли Леоннат, Кратер и Гефестион. Леоннат почесал свою вечно взъерошенную голову и, словно осененный удачной мыслью, предложил:

— А что, если дать ему «чашу Нестора»?

Филипп снисходительно посмотрел на могучего воина:

— Ты сам не знаешь, что говоришь. Мед, мука, вино и сыр! Ты что, хочешь его убить?

— Может быть, ты и прав, — возразил Леоннат, — но знаешь, что говорят? Говорят, что царь умер, а мы скрываем это, чтобы не сеять панику.

— Как можно придумать такую глупость? — воскликнул Филипп. — Всем известно, что царь жив.

— Это не совсем так, — вмешался Гефестион. — Что царь жив, известно нам, и больше никому. Я отдал приказ, чтобы даже стража не видела его в таком состоянии. А солдаты пали духом. Они не видят своего царя, и он для них все равно что умер.

— Вот именно, — согласился Евмен. — Дело в том, что люди вот уже несколько месяцев наблюдают одно и то же: как мы то и дело входим и выходим из его шатра или собираемся вместе. Кое-кто приметил, как я ставлю царскую печать на отсылаемые в сатрапии документы.

— А в некоторых частях обсуждают, не пора ли устроить общее собрание македонского войска, — добавил Кратер. — Вы знаете, что это означает?

Евмен кивнул.