Александр Македонский. Сын сновидения   ::   Манфреди Валерио Массимо

Друзьячитали в них загадочное беспокойство, желание броситься в бесконечную авантюру и в этот момент отдавали себе полный отчет в том, что очень скоро отправятся в поход, но не задумывались, вернутся ли из него.

Царь подошел к Филоту:

— Я сам поговорю с твоим отцом. Мне бы хотелось, чтобы память об этом вечере осталась между нами.

Филот кивнул:

— Ты прав. И я благодарен тебе за то, что ты попросил меня принять участие.

Атмосферу внезапно возникшей грусти нарушил Птолемей:

— Что-то я проголодался. А не пойти ли нам в харчевню Эвпита поесть куропаток на вертеле?

— Да, да! — откликнулись все.

— Платит Евмен! — крикнул Гефестион.

— Да, да, платит Евмен! — дружно подхватили все, включая царя.

Спустя мгновение храм снова опустел, и лишь раздавался топот копыт, который тоже скоро затих в ночи.

***



В это самое время вдали оттуда, во дворце в Бутроте на обрыве у моря, Клеопатра открыла дверь своей спальни и обняла мужа. Траур, предписанный молодой жене, закончился.

Царя молоссов сопровождали одетые в белое девушки, которые несли зажженные факелы, символ пылкой любви. Они провели его по лестнице до смежной комнаты. Одна из них сняла с него белоснежный плащ и легонько толкнула створку двери. Потом, все вместе, они удалились по коридору, легкие, как ночные бабочки.

Александр увидел золотистый свет, трепетно падавший на мягкие, как морская пена, волосы: Клеопатра.