Белое проклятие   ::   Санин Владимир Маркович

Бери пример с дедушки Хаджи, он хоть и не учился в институте, а наука для него святое дело.

– Наука, да, – подтверждает Хаджи, поглаживая седую бороду. – Только зачем дом бросать?

– А лавина? – Гвоздь тычет пальцем вверх. – Уж кто-кто, а ты, дедушка, повидал их на своём веку.

– Дэвяноста лет живу, а этот лавына не падал, – возражает Хаджи. – Максим, пачэму такой шум? Не опасный этот лавына.

Дедушка Хаджи, знаменитый в прошлом проводник, – влиятельная фигура. Его показывают по телевизору и снимают в кино, приглашают выступать в лекториях и почитают как оракула мудрости. Горы он знает лучше нас всех, ему не нужна карта – окрестные хребты и перевалы он видит с закрытыми глазами. Он до сих пор крепок, изредка ходит с группами в небольшие маршруты и, когда какой-нибудь слабак жалуется на усталость, говорит: «Друг мой, после пахода тваи мускулы станут жэлезные, это очэн нэ мешает мужчине». Я часто бываю у него, люблю его неторопливые, обычно назидательные рассказы о людях в горах и удивляюсь его не по возрасту цепкому уму. Как-то я спросил его, почему он так любит горы – вопрос не самый умный, но ведь и я тоже не могу на него ответить. «Нэ знаю, – сказал Хаджи. – Когда-нибудь, вазможна, придёт одно слова – и я пойму, почэму лублю горы. А может, и нэ придёт. Трудна! А пачэму я лублю эту женщину, а нэ другую? Лублю – и всё, галава не поймёт, сердце поймёт».

Но сейчас дедушка Хаджи меньше всего нужен мне как собеседник.