Белое проклятие   ::   Санин Владимир Маркович

Мы едем в сторону Бектау, за «Чертов мост», где на бетонированной площадке установлена крупнокалиберная зенитка, пристрелянная к лавинам от седьмой до пятнадцатой. «Старая артиллерийская лошадь услышала зов трубы!» – смеётся Леонид Иваныч. Он откровенно доволен, по окончании войны стрелять ему доводится не часто, а это дело он любит – в войну артиллеристом был лихим, четыре боевых ордена за красивые глаза тогда не давали. На Ладоге ему осколком оторвало по локоть левую руку, но и одной Леонид Иваныч орудует так, как иные двумя не сумеют. И маме, и мне он особенно дорог потому, что знал моего отца, командира отдельного лыжного батальона, и не только знал, но и поддерживал огнём во время прорыва блокады Ленинграда. «Ну и судьба! – изумился Леонид Иваныч, когда мы встретились в Кушколе. – Майор Сорокин – личный артиллерист отца и сына Уваровых!»

Пока его ребята готовят зенитку к стрельбе, мы, сидя в кабине, уточняем на карте сектор обстрела. Все координаты определены заранее, бить по лавиносборам мы можем вслепую, нужно лишь определить, с чего начать. Мы решаем прощупать сначала четырнадцатую, относительно небольшую и расположенную в семистах метрах от одиннадцатой. Если четырнадцатая сойдёт, не потревожив соседок, попробуем тринадцатую, а если…

Это самое «если» стоит у меня поперёк горла: кто может гарантировать, что первый же снаряд не сведёт склоны Актау с ума? А разве то, что мы собираемся делать, – не сумасшествие? Нас извиняет лишь то, что сунуть голову под крыло и ждать, пока её оторвёт, – сумасшествие в квадрате.