JК
Белое проклятие :: Санин Владимир Маркович
Страница: 202 из 230 – Мгновенно…
– Хуссейн, этих переписать, – командует Мурат. – Составишь протокол. Потом доложишь, почему в КСС никого не было.
– Дежурный там был, – вступается за Хуссейна Рома. – Они его заперли и взяли лыжи.
Бедная дурочка, с горечью думаю я, чувствуя, что к горлу подкатывается комок. Ты хотела только любить и смеяться, а дождалась протокола. Без тебя мир уже не будет таким красивым, бедная дурочка…
Я подхожу к Анатолию и с силой врезаю ему по скуле. Он поднимается, вытирает с лица кровь и честно говорит:
– Бей ещё.
Он внушает мне отвращение.
– Бог подаст.
* * *
По дороге мы вылавливаем и загоняем в гостиницу с десяток туристов и, подавленные, возвращаемся домой. Мама и Алексей Игоревич, судя по их виду, кое-что знают, но с расспросами не пристают; мама привыкла к тому, что после такого рода событий я бываю неразговорчивым. Она возится на кухне, ребята сникли и забились в угол, Надя молча сервирует стол – так тихо у нас давно не было. Алексей Игоревич удручён, он чувствует себя виноватым и лишним.
– Может быть, я пойду? – робко спрашивает он у Нади.
– Что вы, Алексей Игоревич… Извините нас, ещё не остыли. Вот попьём чайку, успокоимся…
Что же, когда-нибудь, наверное, успокоимся, мы-то живы. Я раскидываю перед собой и невидящими глазами рассматриваю карту хребта Актау.
– Хуссейн, этих переписать, – командует Мурат. – Составишь протокол. Потом доложишь, почему в КСС никого не было.
– Дежурный там был, – вступается за Хуссейна Рома. – Они его заперли и взяли лыжи.
Бедная дурочка, с горечью думаю я, чувствуя, что к горлу подкатывается комок. Ты хотела только любить и смеяться, а дождалась протокола. Без тебя мир уже не будет таким красивым, бедная дурочка…
Я подхожу к Анатолию и с силой врезаю ему по скуле. Он поднимается, вытирает с лица кровь и честно говорит:
– Бей ещё.
Он внушает мне отвращение.
– Бог подаст.
* * *
По дороге мы вылавливаем и загоняем в гостиницу с десяток туристов и, подавленные, возвращаемся домой. Мама и Алексей Игоревич, судя по их виду, кое-что знают, но с расспросами не пристают; мама привыкла к тому, что после такого рода событий я бываю неразговорчивым. Она возится на кухне, ребята сникли и забились в угол, Надя молча сервирует стол – так тихо у нас давно не было. Алексей Игоревич удручён, он чувствует себя виноватым и лишним.
– Может быть, я пойду? – робко спрашивает он у Нади.
– Что вы, Алексей Игоревич… Извините нас, ещё не остыли. Вот попьём чайку, успокоимся…
Что же, когда-нибудь, наверное, успокоимся, мы-то живы. Я раскидываю перед собой и невидящими глазами рассматриваю карту хребта Актау.