Белое солнце пустыни   ::   Ежов Валентин Иванович

Как только Петруха убежал и Гюльчатай осталась во дворе одна, наблюдавший за ними Абдулла понял, что наступил тот самый, может быть, единственный момент, которого он все время ждал. Сухов, говоря Рахимову, что «Восток – дело тонкое», оказывается, и сам еще не до конца понял, насколько оно «тонкое». Он допустил промашку, не оценив, а, вернее, не зная всей силы безропотного подчинения гаремной жены своему хозяину.

Гюльчатай, как загипнотизированная, подошла к двери зиндана. В зарешеченном оконце она увидела Абдуллу.

– Открой лицо! – приказал он, пронзительно глядя на свою жену. – И отодвинь засов!

Как во сне она безропотно выполнила все.

– Подойди сюда!

Гюльчатай вошла в темницу – она шла, как кролик к удаву, не смея отвести взгляда от страшных глаз своего мужа.

Абдулла, сорвав с нее чадру и обхватив пальцами ее тонкую шею, привлек к себе.

– Скажи – почему ты так и не полюбила меня? – с тоской в голосе спросил он.

– Я боялась тебя, господин, – прошептала Гюльчатай.

Абдулла вспомнил слова умирающей Сашеньки и горько усмехнулся.

– Ты мне нравилась всегда, – сказал он, и это были последние слова, которые слышала Гюльчатай в этом мире.