Боярин   ::   Гончаров Олег

– Добрынюшка! – Любава мне на шею бросилась.

Вечерком, после бани да седьмой пропарки, за доброй чарочкой под закуску славную, в кругу хороших людей и друзей верных, рядом с любимой женой я почувствовал, что усталость отступает. Разомлел я от тепла и уюта домашнего, а Рогоз мне хмельного олуя подливал да Любаву нахваливал:

– Хороша у тебя хозяйка, Добрын. Ради такой стоило за тридевять земель отправляться.

– Да будет тебе, дядька Рогоз, – улыбалась Любава и ко мне теснее прижималась.

Долгая разлука той ночью сладкой негой обернулась. Горячо мне было от прикосновений Любавиных. Томно от ласк, нежно от взгляда, жгуче от губ. Тени от ночника блуждали по опочивальне, укрывали от моих жадных глаз ее тело, и от этого она казалась еще желанней.

– Как же я соскучился, – шептал я, прижимая ее к своей груди.

Ближе к полуночи Любава спросила:

– Ты чего это с боку на бок ворочаешься? Устал ведь…

– Что-то тяжко на душе, – ответил я. – Завтра перед закатом Звенемир на дорогу дальнюю гадать будет. Как бы этот хрыч не прогадал…

– А Ольга-то что?

– Сказала, что сама справится, только все одно: муторно как-то.

– У нас еще целый день в запасе и ночь Купальная, придумаем что-нибудь, – зевнула она сладко и на бок повернулась. – А пока спи.

– Спать мне надо. Спать… спать, – уговаривал я себя в душной монашеской келье, так далеко от дома.