JК
Боярин :: Гончаров Олег
Страница: 283 из 486 – Мне с самим Божьим человеком побеседовать нужно.
Пока шли мы узкими сенцами, богато украшенными подклетями, служка все на Григория опасливо косился и крестился украдкой. Мне показалось, что вид черноризника его чем-то пугал, но он стойко держался и страх свой старался поглубже спрятать.
– Вот здесь Святейший вас ожидает, – отрок остановился у резных, окованных красной медью дверей и трижды стукнул в притвор.
– Войдите! – послышался зычный голос, и служка открыл створку.
Мы вошли.
Келья у патриарха оказалась просторной и светлой. Высокие, ярко разрисованные потолки, персуны на стенах, лик Иисуса на большой деревянной доске, выложенный цветными камешками пол и удобные стулья, обитые дорогой тканиной. Посреди этого великолепия – высокий и статный, с бородой почти до пояса, с седыми длинными космами, торчащими из-под расшитого золотой нитью клобука, с тяжелым золотым крестом на широкой груди, с посохом в руке, с орлиным носом и цепким взглядом из-под кустистых бровей, совсем не старый еще человек – патриарх Фокий.
– Мир вам, – сказал он спокойно и протянул унизанную перстнями руку, будто ожидал, что сейчас мы упадем перед ним на колени и примемся лобызать его длинные пальцы.
– И тебе мира, отче, – Ольга словно не заметила протянутой руки, и патриарх, ничуть не смутившись, убрал ее за спину.
– Рад приветствовать в храме Божьем архонтису русов, – сказал Фокий. – Весьма наслышан о мудрости и красоте твоей.
Пока шли мы узкими сенцами, богато украшенными подклетями, служка все на Григория опасливо косился и крестился украдкой. Мне показалось, что вид черноризника его чем-то пугал, но он стойко держался и страх свой старался поглубже спрятать.
– Вот здесь Святейший вас ожидает, – отрок остановился у резных, окованных красной медью дверей и трижды стукнул в притвор.
– Войдите! – послышался зычный голос, и служка открыл створку.
Мы вошли.
Келья у патриарха оказалась просторной и светлой. Высокие, ярко разрисованные потолки, персуны на стенах, лик Иисуса на большой деревянной доске, выложенный цветными камешками пол и удобные стулья, обитые дорогой тканиной. Посреди этого великолепия – высокий и статный, с бородой почти до пояса, с седыми длинными космами, торчащими из-под расшитого золотой нитью клобука, с тяжелым золотым крестом на широкой груди, с посохом в руке, с орлиным носом и цепким взглядом из-под кустистых бровей, совсем не старый еще человек – патриарх Фокий.
– Мир вам, – сказал он спокойно и протянул унизанную перстнями руку, будто ожидал, что сейчас мы упадем перед ним на колени и примемся лобызать его длинные пальцы.
– И тебе мира, отче, – Ольга словно не заметила протянутой руки, и патриарх, ничуть не смутившись, убрал ее за спину.
– Рад приветствовать в храме Божьем архонтису русов, – сказал Фокий. – Весьма наслышан о мудрости и красоте твоей.