Боярин   ::   Гончаров Олег

«Будто в парной оказался», – пришла откуда-то мысль и угасла тут же, а вместе с нею угасло все…

Очнулся оттого, что меня кто-то тормошил за плечо. Открывать глаза не хотелось, но я понял, что меня заставят это сделать.

– Добрыня! Добрыня, слышь?!

– Чего разорался-то? – проворчал я. – Поспать не дает.

– Не гоже так сыну с родителем разговаривать, – это был другой голос.

И я узнал его!

Вздрогнул и открыл глаза.

Первое, что увидел: обезображенное шрамом лицо, улыбка, больше похожая на звериный оскал, и глаза – такие живые, такие добрые…

– Путята, ты как здесь?

– Ну ты даешь… – сказал он. – Совсем заспался, что ли?

– А Гостомысл? А ведуны?

– Кто? – не понял воин.

– Ты что? Не видишь, что он еще ото сна не отошел? Вставай, сынко. Пора уже.

Это был отец. Он стоял у выхода из шатра, облаченный в кольчугу, железные наручи и шишак. Он вложил меч в простые деревянные ножны и посмотрел на меня:

– Ну? Очухался?

– Вроде бы, – пожал я плечами.

– Тогда давай живей. Сейчас туман разойдется, и мы начнем, – он откинул полог и вышел наружу.

– Ох, и здоров ты дрыхнуть, – ткнул меня Путята в плечо, – так ведь можно все на свете проспать. Вон твой доспех. Ополчишься, так к нам поспеши. Мал велел, чтобы ты с ним рядом встал, – и он направился к выходу вслед за князем.

– Путята, – окликнул я его. – А где Гостомысл?

– Да про кого ты?

– Про ведуна нашего.