Быстрая Молния   ::   Кервуд Джеймс Оливер

И леса, сначала незаметно, потихоньку, начали выдавать нежные и интимные голоса, которые вскоре протрубят в полную силу, провозглашая триумфальный приход сентября — «месяца, когда олень чешет рога», — ибо уже теперь, когда август еще не миновал, золотые и желтые заплаткис каждым прошедшим днем все в большем количестве начали появляться среди зеленой и пурпурной листвы лесов и болот. И однажды ночью, сидя под звездами перед своей бревенчатой хижиной, Гастон Руже и его темноволосая Жанна услыхали высоко над головой трубный клич гусей. Пальцы Гастона легли на струны его старой скрипки, и он тихонько запел песню, слова которой странно прозвучали здесь, на севере, далеко от страны Тимискаминг и Тимагами, где родилась черноволосая Жанна; мечтая об этой стране, она присоединила к нему свой еще более тихий и нежный голос:

Матросы сплавляют меха по реке,

и с ними надолго прощаемся мы;

мелькает весло в загорелой руке,

а мы остаемся в плену у зимы, —

вдали от долин

и горных стремнин,

где нежится между озер берегами

край Тимискаминг, страна Тимагами!

Хоть жить средь волков здесь приходится мне,

но сердцем туда улететь я готов,

где серые гуси плывут в вышине,

спасаясь от белых полярных ветров, —

в край милых долин

и горных стремнин,

где нежится между озер берегами

край Тимискаминг, страна Тимагами!

И тут, словно в ответ на их еле слышные голоса, из далекого леса, расположенного к югу, донесся долгий тоскливый вой. Рука Гастона нашла руку Жанны, и он произнес с ноткой благоговения в голосе:

— Это собака-волк, моя Жанна. Лето уже почти на исходе: вскоре он покинет нас окончательно и навсегда вернется в свои дикие края.