Дитя Одина   ::   Северин Тим

Из своей скудной пищи я откладывал пару орехов, полоску сушеного мяса и тайком от чужих глаз заталкивал их в щель в стене длинного дома. То были мои жертвоприношения Одину, и если мыши и крысы сжирали их, значит, — так я говорил себе — то был либо сам Один, сменивший облик, либо, в крайнем случае, его вороны, Хугин и Мунин, и они донесут ему, что я выказал должное послушание.

Если мы жили скудно, то в двух исландских домах дела шли еще хуже, гораздо хуже. Двое из исландцев были тяжело ранены в стычке со скрелингами. Летом, на солнечном тепле и при должном питании, они могли бы оправиться, но выжить в зловонном сумраке длинных домов было невозможно. Они лежали, закутавшись в свои вшивые одежды, почти без еды, пока не умерли мучительной и голодной смертью. В ту зиму умерли не только исландцы. Один из длинных домов посетила какая-то вызывавшая кашель хворь, которая забрала троих, а еще один ребенок, доведенный до отчаяния голодом, вышел в черную зимнюю ночь, и его, замерзшего насмерть, нашли на другое утро в нескольких шагах от порога. Зловещее молчание воцарилось в трех длинных домах, ставших тремя длинными снежными сугробами. Целыми днями все вокруг было мертво.

Наш дом стоял западнее остальных, и редко кто-нибудь решался выбраться наружу и пролезть по глубокому снегу, чтобы навестить ближайших соседей.