Дитя Одина   ::   Северин Тим

Должно быть, ей перевалило за семьдесят, но не ветхую согбенную старуху я увидел, как ожидал, а небольшого росточка, довольно тучную старицу, полную сил. Она сновала повсюду, появлялась всегда внезапно, и от ее быстрых глаз мало что могло скрыться из того, что происходило вокруг. О возрасте ее говорили только редкие седые волосы. Эйтни была почти лысая, и у нее была привычка то и дело поправлять головной платок, чтобы никто не увидел ее лысины.

Ее уши, как и глаза, не упускали ничего. Едва я начал выспрашивать слуг, тех, что постарше, не помнят ли они некоей Торгунны, которая прожила на Берсее одну зиму, и было то пятнадцать лет назад, как вдруг меня опять вызвали. На сей раз — в горницу Эйтни в задней части длинного дома. Мать ярла встала так, что свет из маленького оконца пал прямо на меня, когда я вошел. В норвежском доме окно чаще всего — не более чем дыра в стене, которую в ненастье или стужу закрывают ставнями, но благодаря богатству и положению Сигурда окно в комнате его матери было затянуто прозрачными пластинами из коровьего рога, и тусклый унылый свет северной зимы глянул мне в лицо.

— Мне сказали, что ты выспрашиваешь о Торгунне, которая была здесь много лет назад, — сказала Эйтни. — Наверное, ты ее сын.

Должно быть, я раскрыл рот от удивления, поскольку она продолжала:

— Не удивляйся. Глаза у тебя такого же цвета, и кожа как у нее, и, пожалуй, в лице есть сходство.

— Я не помню своей матери, — сказал я.