JК
Дитя Всех цвятых. Цикламор :: Намьяс Жан-Франсуа
Страница: 58 из 763Он был совершенно уверен, что жители деревни что-то подозревают насчет всех этих исчезновений, потому и старался их запугать, чтобы помалкивали.
Здесь регулярно вешали кого-нибудь из поселян без всякой вины, просто для острастки. Нагое тело оставляли гнить на виселице, пока на землю не выпадал первый зуб. Тогда хватали следующего, также выбранного наугад, совершенно произвольно. При таком ритме случалось примерно три казни в год, и должное впечатление было обеспечено.
Адам спешился. Чумазая крестьянка, извлеченная из тюрьмы, плакала у подножия насыпи меж двух стражников. Третий, исполнявший обязанности палача, подошел к Адаму и протянул ему какой-то маленький предмет.
– Первый зуб, монсеньор…
Адам подбросил кусочек кости на латной рукавице. Тот глухо брякнул о железо.
– Сними.
Палач взобрался по лестнице и спустил вниз повешенного – нагой, совершенно одеревеневший труп. Некогда это был человек, а теперь, обезображенный при участии ворон, солнца и дождя, он превратился в средство устрашения.
Адам усмехнулся. Решительно, нынешний день пришелся ему по нраву. Почему бы не позабавиться еще немного? Он приблизился к осужденной крестьянке, схватил ее за руку и подтащил к казненному.
– Смотри хорошенько! Ты станешь такой же! Тоже сгниешь нагишом перед всем честным народом!
Бедная женщина испустила душераздирающий вопль, способный надорвать самое жестокое сердце, но у Адама де Сомбренома уже давно не было сердца. Он бросил Полыхаю:
– Тащи сюда ее выродков. Пусть стоят в первом ряду!
Их было трое.
Здесь регулярно вешали кого-нибудь из поселян без всякой вины, просто для острастки. Нагое тело оставляли гнить на виселице, пока на землю не выпадал первый зуб. Тогда хватали следующего, также выбранного наугад, совершенно произвольно. При таком ритме случалось примерно три казни в год, и должное впечатление было обеспечено.
Адам спешился. Чумазая крестьянка, извлеченная из тюрьмы, плакала у подножия насыпи меж двух стражников. Третий, исполнявший обязанности палача, подошел к Адаму и протянул ему какой-то маленький предмет.
– Первый зуб, монсеньор…
Адам подбросил кусочек кости на латной рукавице. Тот глухо брякнул о железо.
– Сними.
Палач взобрался по лестнице и спустил вниз повешенного – нагой, совершенно одеревеневший труп. Некогда это был человек, а теперь, обезображенный при участии ворон, солнца и дождя, он превратился в средство устрашения.
Адам усмехнулся. Решительно, нынешний день пришелся ему по нраву. Почему бы не позабавиться еще немного? Он приблизился к осужденной крестьянке, схватил ее за руку и подтащил к казненному.
– Смотри хорошенько! Ты станешь такой же! Тоже сгниешь нагишом перед всем честным народом!
Бедная женщина испустила душераздирающий вопль, способный надорвать самое жестокое сердце, но у Адама де Сомбренома уже давно не было сердца. Он бросил Полыхаю:
– Тащи сюда ее выродков. Пусть стоят в первом ряду!
Их было трое.