JК
Дитя Всех цвятых. Цикламор :: Намьяс Жан-Франсуа
Страница: 640 из 763Вскоре на виселицу из-под насыпи уставились пустыми глазницами полсотни мертвецов. Полыхай попятился…
И тут раздались голоса:
– Не повесить его надо, а распять! Распнем его!
Селяне стали карабкаться на насыпь, чтобы подкрепить слова действием. Другие, в том числе и Робен Приньяр, пытались отговорить их, считая кощунством предать отъявленного мерзавца участи самого Христа.
Исчерпав все доводы, Робен воскликнул:
– Кто осмелится вбить первый гвоздь?
– Я!
Вперед протолкалась какая-то женщина. Взгляд ее блуждал, седые всклокоченные волосы ниспадали ниже спины. В руке она держала большой гвоздь.
Шепот пробежал по рядам крестьян.
– Безумная! Это безумная…
Так ее все называли. Люди знали, что она когда-то жила в одной из лачуг Сомбренома, но забыли, в какой именно. Она годами скрывалась в лесу, порой попадаясь на глаза бывшим односельчанам. Непонятно было, как ей удавалось пережить там зиму.
Среди гробового молчания безумная приблизилась к Полыхаю.
– Ты забрал у меня сына. Ты у меня забрал его…
Резко размахнувшись, она вонзила гвоздь в единственный глаз начальника стражи.
– Его звали Колине, моего сына!
Продолжением стала жуткая свалка. Схваченный сотней рук, раздираемый в разные стороны, Полыхай был приколочен за запястья к одной из поперечин виселицы.
Крестьяне не присутствовали при его агонии. Они ушли, унося своих мертвецов на деревенское кладбище.
И тут раздались голоса:
– Не повесить его надо, а распять! Распнем его!
Селяне стали карабкаться на насыпь, чтобы подкрепить слова действием. Другие, в том числе и Робен Приньяр, пытались отговорить их, считая кощунством предать отъявленного мерзавца участи самого Христа.
Исчерпав все доводы, Робен воскликнул:
– Кто осмелится вбить первый гвоздь?
– Я!
Вперед протолкалась какая-то женщина. Взгляд ее блуждал, седые всклокоченные волосы ниспадали ниже спины. В руке она держала большой гвоздь.
Шепот пробежал по рядам крестьян.
– Безумная! Это безумная…
Так ее все называли. Люди знали, что она когда-то жила в одной из лачуг Сомбренома, но забыли, в какой именно. Она годами скрывалась в лесу, порой попадаясь на глаза бывшим односельчанам. Непонятно было, как ей удавалось пережить там зиму.
Среди гробового молчания безумная приблизилась к Полыхаю.
– Ты забрал у меня сына. Ты у меня забрал его…
Резко размахнувшись, она вонзила гвоздь в единственный глаз начальника стражи.
– Его звали Колине, моего сына!
Продолжением стала жуткая свалка. Схваченный сотней рук, раздираемый в разные стороны, Полыхай был приколочен за запястья к одной из поперечин виселицы.
Крестьяне не присутствовали при его агонии. Они ушли, унося своих мертвецов на деревенское кладбище.