JК
Дитя Всех цвятых. Цикламор :: Намьяс Жан-Франсуа
Страница: 699 из 763Наверное, у него остались слишком дурные воспоминания о событиях, случившихся там во времена его детства: безумие отца, бургундское восстание, вынудившее дофина бежать среди ночи…
Возможно, оттого англичане и расхрабрились. Вопреки молчаливому уговору не сражаться среди зимы, они затеяли беспримерную войну, напав на Иль-де-Франс в самое холодное время года. В конце февраля они неожиданно захватили Понтуаз. Их солдаты, накрывшись белыми простынями, проползли по снегу и ворвались в беспечно открытые ворота. Отныне всерьез приходилось опасаться, как бы враги не отбили обратно Париж.
Анну, надеявшемуся провести месяцы зимнего перемирия с близкими, пришлось ускорить отъезд. И в этих обстоятельствах Франсуа, несмотря на желание вести себя просто, не избежал некоторой торжественности.
Перед прощанием, в присутствии Дианы и Сабины, державшей на руках свою крестницу Маргариту, старый сеньор знаком потребовал молчания и сказал:
– Анн, приказываю тебе больше не думать обо мне. Освободив Париж, ты уже выполнил свой долг по отношению ко мне. Выполняй же теперь свой долг по отношению к королю. Освобождай страну. Я передам тебе перстень с волком и перстень со львом и уверен, что ты будешь носить их с честью. Прошу лишь вспомнить обо мне в следующий День всех святых!
Когда Анн скрылся за поворотом, все, кроме Франсуа, плакали…
Старый сеньор сделал все возможное, чтобы печаль не поселилась в Вивре.
Возможно, оттого англичане и расхрабрились. Вопреки молчаливому уговору не сражаться среди зимы, они затеяли беспримерную войну, напав на Иль-де-Франс в самое холодное время года. В конце февраля они неожиданно захватили Понтуаз. Их солдаты, накрывшись белыми простынями, проползли по снегу и ворвались в беспечно открытые ворота. Отныне всерьез приходилось опасаться, как бы враги не отбили обратно Париж.
Анну, надеявшемуся провести месяцы зимнего перемирия с близкими, пришлось ускорить отъезд. И в этих обстоятельствах Франсуа, несмотря на желание вести себя просто, не избежал некоторой торжественности.
Перед прощанием, в присутствии Дианы и Сабины, державшей на руках свою крестницу Маргариту, старый сеньор знаком потребовал молчания и сказал:
– Анн, приказываю тебе больше не думать обо мне. Освободив Париж, ты уже выполнил свой долг по отношению ко мне. Выполняй же теперь свой долг по отношению к королю. Освобождай страну. Я передам тебе перстень с волком и перстень со львом и уверен, что ты будешь носить их с честью. Прошу лишь вспомнить обо мне в следующий День всех святых!
Когда Анн скрылся за поворотом, все, кроме Франсуа, плакали…
Старый сеньор сделал все возможное, чтобы печаль не поселилась в Вивре.