Дитя Всех святых. Перстень с волком   ::   Намьяс Жан-Франсуа

Когда они были здесь вместе с дю Гекленом, Франсуа не въезжал вгород — ни на пути туда, ни при возвращении обратно. Слишком осторожный Папа не открыл ворота войску. И сейчас Франсуа оказался в Авиньоне впервые.

Он сразу окунулся в поистине космополитический мир. Были здесь евреи, легко узнаваемые по своим ермолкам, жители южных стран с матовой кожей (и среди них — женщины в пестрых платьях), бледные французы, разговорчивые итальянцы. На лангдойле говорили мало, больше на окситанском языке [14] , который Франсуа знал весьма посредственно, но в основном изъяснялись на латыни.

Ведь в конечном итоге больше всего поражало собравшееся в Авиньоне множество священнослужителей. Встречались они повсеместно и принадлежали к всевозможным сословиям, начиная с тринадцатилетних причетников, учащихся первого года, и заканчивая кардиналами, выступающими в сопровождении огромной толпы приближенных, которая шествовала впереди и громкими криками освобождала для своих повелителей улицу.

Несколькими минутами позже Франсуа вступил в ворота дворца, украшенные гербом Клемента VII, и оказался в огромном внутреннем дворе. Несмотря на раннее утро, там царило оживление. Проходили, уходили, собирались группами разные люди, причем не только священнослужители: встречались там рыцари, солдаты, слуги всех мастей.

Но Жан видел лишь одного человека. Расталкивая всех, он приблизился и опустился перед ним на колени.

Это был худой, высокий кардинал, довольно пожилой. Судя по всему, он отличался завидной энергией.