Дитя Всех святых. Перстень с волком   ::   Намьяс Жан-Франсуа

— Откуда ты знаешь?

— Когда я попал в пленв Англии, я ослеп, но был счастлив.

— Ты мне никогда не рассказывал.

— Это единственное, что я от тебя скрыл.

— И что было причиной твоего счастья?

— Я любил…

Лицо Жана, до сих пор столь жесткое, внезапно изменилось. Решимость его как будто слегка сгладилась: теперь он казался задумчивым и растерянным.

— Впервые мне нечего возразить. Полагаю, ты на правильном пути. Слепой пойдет далеко!

— Но я не убедил тебя?

— Нет. Это было бы слишком просто, слишком быстро. И все же я сохраню это твое «я любил» и унесу с собой.

Жан опять приподнялся на сундуке. Франсуа хотелось остановить время, но он знал, что это невозможно. Наступила минута последних слов, последних признаний.

— Почему она? Почему только она? Разве больше ты никого не любил?

— Я любил и тебя, и отца, очень любил. Но единственное существо, значившее для меня бесконечно много, была она.

— Скажи мне, почему?

— Не могу. Это тайна, и, прежде всего, тайна для меня самого. Я пытался понять, но так и не смог. У меня остается последняя надежда: когда мое тело охватит та же чума, когда я почувствую все, что чувствовала она, — тогда, возможно, я стану так близок к ней, что смогу…

Жан поднялся.

— Теперь открой сундук. Возьми мои одеяния и помоги мне облачиться. У меня нет сил сделать это самому.

Франсуа поднял деревянную крышку.