Дитя Всех святых. Перстень с волком   ::   Намьяс Жан-Франсуа

Священник поднялся тоже. Монах, открывший ему ворота, исчез. Они остались на кладбище одни.

Священник указал на плиту:

— Никакой другой надписи он не хотел. Даже епископского сана. Но если бы вы знали, какой мужественный конец он принял, какой пример подавал нам всем!

— Когда он умер?

— На День святого Мартина, вечером, между вечерней и повечерием.

— А где другие? Вы — единственный, кто остался в живых?

— Да. Четверо моих товарищей заразились, едва лишь мы оказались на другой стороне моста. Они заболели на следующий же день, а еще через день были уже мертвы. Мы остались вдвоем, епископ и я.

Тогда Франсуа понял, почему он так ни разу и не заметил на том берегу брата с процессией. Никакой процессии больше не было.

Он стал медленно прохаживаться по внутренним монастырским галереям вместе со своим собеседником. Голос священника дрожал от волнения.

— Ах, монсеньор! Какое самопожертвование! Он приходил во все дома, куда его звали. Он не боялся прикоснуться к больному и даже поцеловать его. Вам ведь известно, что болезнь может проявляться двумя способами: у одних возникают бубоны, другие кашляют кровью. У таких конец наступает быстрее, бубоны не успевают вызреть.

Франсуа представил себе, как это выглядит, и поморщился.

— Я знаю.

— Так вот, к тем, кто сразу начинает кашлять, приближаться опаснее всего, но он именно к ним и спешил.