Дитя Всех святых. Перстень с волком   ::   Намьяс Жан-Франсуа

Находясь в армии рядом с таким замечательным человеком, как Танкарвиль, среди людей, радующихся грядущей победе, в которой никто не сомневался, он больше не был так уверен в том, что мечтает лишь о смерти. В конце концов, он был молод, в самом расцвете сил, а сердечные муки, даже самые сильные, все-таки излечимы.

Крестный ехал рядом, уважая его право на молчание и, вероятно, догадываясь о предмете его размышлений. Рено сам решился заговорить с ним:

— Вы знаете легенду о пороке и добродетели?

Танкарвиль кивнул. Рено продолжал:

— Она всегда производила на меня очень сильное впечатление, сильнее, чем другие, ведь это был первый нравственный урок, преподанный мне отцом. У меня перед глазами всегда будет стоять этот молодой человек, встретивший на перекрестке двух женщин, одну красивую и соблазнительную, олицетворение порока, другую благородную и строгую, воплощенную добродетель…

Управляющий винными погребами вновь кивнул. Он предпочитал молчать, предоставив крестнику возможность формулировать свои мысли самостоятельно.

— Так вот, именно это со мной сейчас и происходит. Я на перепутье, и недавно передо мной возникли две женщины; они обе призывают меня. Одна — Мелани, другая — герцогиня Беррийская.

Молодой человек взглянул на своего крестного, ожидая его ответа, но тот просто сделал знак продолжать.

— Всё сходно — и в то же время не вполне. Речь идет вовсе не о пороке и нравственности. Мелани чиста, но герцогиня тоже не является чем-то дурным. Я не видел от нее ничего плохого.