JК
Дитя Всех святых. Перстень с волком :: Намьяс Жан-Франсуа
Страница: 89 из 886Если какое-то время назад Франсуа спрашивал себя, действительно ли Зулейка ему улыбалась, то теперь не оставалось никаких сомнений: оказавшись рядом, он услышал ее смех. Она бросила на него веселый взгляд. В тот же миг правитель Хомса склонил голову, признавая свое поражение. Он сделал знак всем фигурам, еще остававшимся на доске, расходиться. Партия была завершена.
Белому всаднику пришлось расстаться с черной королевой. Два мускулистых сарацина с обнаженными торсами куда-то увели ее и показали Франсуа, чтобы он присоединился к другим фигурам.
Тем временем правитель Хомса поздравлял своего противника с победой. Абдул Феда снимал белое одеяние.
— Знаешь ли ты, что если бы ты тогда сделал тот ход, на который твоя ладья решилась самостоятельно, все могло бы сложиться иначе?
Черная ладья оказалась в тот момент рядом и все слышала: Жан как раз снимал свой шлем.
— Я знаю это.
Абдул Феда с удивлением взглянул на человека с болезненным лицом, который был так не похож на местных и при этом изъяснялся на безупречном арабском языке.
— Кто он?
Правитель Хомса ответил вместо Жана:
— Это христианский священник и, без сомнения, лучший шахматист после вас. Это мой последний подарок вам.
Вечером в ярко освещенном саду дворца состоялось пышное празднество. Франсуа, Жан и другие участники партии, по-прежнему в своих костюмах, подносили блюда гостям. Под жалобные мелодии танцевали полуобнаженные женщины.
Белому всаднику пришлось расстаться с черной королевой. Два мускулистых сарацина с обнаженными торсами куда-то увели ее и показали Франсуа, чтобы он присоединился к другим фигурам.
Тем временем правитель Хомса поздравлял своего противника с победой. Абдул Феда снимал белое одеяние.
— Знаешь ли ты, что если бы ты тогда сделал тот ход, на который твоя ладья решилась самостоятельно, все могло бы сложиться иначе?
Черная ладья оказалась в тот момент рядом и все слышала: Жан как раз снимал свой шлем.
— Я знаю это.
Абдул Феда с удивлением взглянул на человека с болезненным лицом, который был так не похож на местных и при этом изъяснялся на безупречном арабском языке.
— Кто он?
Правитель Хомса ответил вместо Жана:
— Это христианский священник и, без сомнения, лучший шахматист после вас. Это мой последний подарок вам.
Вечером в ярко освещенном саду дворца состоялось пышное празднество. Франсуа, Жан и другие участники партии, по-прежнему в своих костюмах, подносили блюда гостям. Под жалобные мелодии танцевали полуобнаженные женщины.