Дитя Всех святых. Перстень со львом   ::   Намьяс Жан-Франсуа

Завидев молнии в глазах француза и пену на его губах, пленники, собравшиеся было поужинать при свете костров, повскакали на ноги. Поваленный на землю часовой кликнул своих товарищей и теперь бежал вслед за Франсуа. А тот, наконец, нашел того, кого искал. Бедхэм вскочил, как подброшенный пружиной. Его толстое багровое лицо побелело.

— Что вам угодно, рыцарь?

Вместо ответа Франсуа замахнулся секирой.

— Монсеньор, я же ваш пленник! Что вы делаете?

Растерявшийся Бедхэм отступал.

— Я пришел творить правосудие!

— Но, монсеньор, я ведь ничего не сделал.

— А Маргаритка что-нибудь сделала?

Инстинктивно Бедхэм закрыл рукой лицо.

— У меня же нет оружия! Бога ради!

Первый удар отсек ему кисть.

— А у Маргаритки было оружие? А у Флоры было оружие?.. Ей было десять лет!

Франсуа ударил еще, потом еще… Его окружили стражники, безуспешно пытаясь удержать. А Франсуа все рубил и рубил, повторяя при каждом ударе секиры глухим голосом:

— Десять лет!.. Десять лет!.. Десять лет!..

Томас Бедхэм уже превратился в бесформенную кучу, когда одному из стражников удалось обезоружить его убийцу. Франсуа убежал в темноту…

После долгих поисков Оруженосец нашел его, наконец, на опушке леса. Прислонившись головой к дереву, Франсуа плакал, напевая какую-то грустную и нежную песенку, тихонько, почти про себя, как это делают молодые девушки. Оруженосец подошел поближе и услышал:

Кому поведать горе мне,

Кроме ракушек морских?..