JК
Дитя Всех святых. Перстень со львом :: Намьяс Жан-Франсуа
Страница: 635 из 820Слева же, наоборот, неудержимо продвигался вперед двуглавый орел дю Геклена…
Никогда Франсуа не убивал больше, чем в то воскресенье, 30 сентября 1364 года, при Оре. Для него имело значение лишь одно: убивать. Только этим он мог немного успокоить свою невыносимую боль.
Он находился в первых рядах полка дю Геклена и благодарил небо, что перед ним оказались одни англичане.
Конечно, и в бою против бретонцев Франсуа исполнил бы свой долг и крепко бился, но не с такой яростью. В первый раз он вытащил из ножен меч и рубил левой рукой, в то время как правой по-прежнему крутил боевым цепом. Сколько народу полегло в тот день под этими ударами? Человек двадцать, а может, и все тридцать, не говоря уж о тех, кто не оправился от ран или был добит другими…
Франсуа вспомнил слова Протоиерея: «Когда убиваешь одного — ты убийца, когда тысячу — капитан…» Он имел право убивать, это было даже его обязанностью. Он только что прослушал мессу, и сам Бог велел ему устроить резню. Иногда англичане спохватывались, и тогда Франсуа против воли вынужден был отступать. Но очень скоро он возвращался и шел еще дальше. Это напоминало движение волн… «Отлив мне рыцаря принес, прилив уносит прочь…»
Как и другие, Франсуа долго кричал:
— Божья Матерь, Геклен!
Но потом вдруг, бросившись на какого-то английского рыцаря, не смог больше сдерживаться и зарычал:
— Флора! Маргаритка!..
Он выкрикивал этот клич беспрерывно, нанося удары, как мясник.
Никогда Франсуа не убивал больше, чем в то воскресенье, 30 сентября 1364 года, при Оре. Для него имело значение лишь одно: убивать. Только этим он мог немного успокоить свою невыносимую боль.
Он находился в первых рядах полка дю Геклена и благодарил небо, что перед ним оказались одни англичане.
Конечно, и в бою против бретонцев Франсуа исполнил бы свой долг и крепко бился, но не с такой яростью. В первый раз он вытащил из ножен меч и рубил левой рукой, в то время как правой по-прежнему крутил боевым цепом. Сколько народу полегло в тот день под этими ударами? Человек двадцать, а может, и все тридцать, не говоря уж о тех, кто не оправился от ран или был добит другими…
Франсуа вспомнил слова Протоиерея: «Когда убиваешь одного — ты убийца, когда тысячу — капитан…» Он имел право убивать, это было даже его обязанностью. Он только что прослушал мессу, и сам Бог велел ему устроить резню. Иногда англичане спохватывались, и тогда Франсуа против воли вынужден был отступать. Но очень скоро он возвращался и шел еще дальше. Это напоминало движение волн… «Отлив мне рыцаря принес, прилив уносит прочь…»
Как и другие, Франсуа долго кричал:
— Божья Матерь, Геклен!
Но потом вдруг, бросившись на какого-то английского рыцаря, не смог больше сдерживаться и зарычал:
— Флора! Маргаритка!..
Он выкрикивал этот клич беспрерывно, нанося удары, как мясник.