Дядя Бернак   ::   Конан Дойл Артур

Бедный Миневаль стал бледен, как полотно, и в первую минуту не мог даже говорить от душившего его волнения.

— Я должен был быть там! — почти проостонал он, — Господи, какое несчастье! Я прошу извинения, m-r де Коленкур, что должен вас покинуть!.. Где же моя шпага и фуражка? Идемте же, m-r де Лаваль, нельзя терять ни минуты.

Я мог судить по ужасу де Миневаля, по той суете, которой я был невольным свидетелем, и сцене с адмиралом Брюиксом, какое влияние имел император на своих окружающих. Никогда они не могли быть спокойны; каждую минуту можно было опасаться катастрофы. Сегодня обасканные, они завтра могли быть опозорены перед всеми: ими пренебрегали, их третировали, как простых солдат, и все же они любили и служили ему так, как можно пожелать того же каждому императору.

— Я думаю, мне лучше остаться здесь, — сказал я, когда мы дошли до приемной.

— Нет, нет, ведь я отвечаю за вас! Вы должны инди вместе со мною! О! Я все еще не теряю надежды, что не слишком виноват перед ним. Но как мог я не видеть, когда он проехал?

Мой взволнованный спутник постучал в дверь; Рустем, мамелюк, стоявший около нее, тотчас же раскрыл ее перед нами.

Комната, куда мы вошли, отличалась значительной величиной и простотой убранства. Она была оклеена сырыми обоями; в центре потолка был изображен золотой орел со стрелой — эмблема императорской власти.

Несмотря на теплую погоду, в комнате топился камин, и тяжелый, и спертый создух был пропитан сильнейшим ароматом.