JК
Дядя Бернак :: Конан Дойл Артур
Страница: 199 из 204Как вы думаете, если она увидит его в настоящем свете, отвернется ли она от него? — Я убежден в этом, потому что, насколько я знаю мою кузину, она не выносит трусости и низости!
— Как вы горячо заговорили, monsieur! Вы, по-видимому, слегка увлекаетесь вашей хорошенькой кузиной?!
— Ваше Величество, я докладывал вам, что…
— Но ведь невеста ваша там, далеко, за океаном, и многое могло измениться с тех пор, как вы расстались!
В дверях показался Констан.
— Его уже привели, Ваше Величество!
— Тем лучше! Перейдемте в следующую комнату. Жозефина, ты непременно должна идти с нами, потому что это скорее твое дело, чем мое! Мы перешли в длинную узкую комнату. Она освещалась двумя окнами, но но занавеси были опущены и почти не пропускали света. Около двери стоял все тот же Рустем-мамелюк, а рядом с ним был тот, о ком у нас только что шла речь. С плотно сжатыми руками, с лицом, опущенным вниз от стыда, Лесаж поднял на нас свои испуганные глаза и задрожал, как осиновый лист, при приближении императора. Наполеон стал перед ним, слегка расставив ноги, заложив руки за спину, пронизывая его долгим испытывающим взором. — Ну-сь, милостивый государь, — сказал он наконец, — вы, я думаю, достаточно обожгли пальчики и вряд ли теперь близко подойдете к огню! Или вы рассчитываете и в дальнейшем продолжать заниматься политикой? — Если я буду помилован, то Ваше Величество с этого дня приобретет самого преданного вам слугу на всю жизнь! — пробормотал, едва выговаривая слова, Лесаж.
Император промычал что-то в ответ на это лестное предложение и при этом просыпал щепоть табаку на свой белый халат.
— В том, что вы говорите, есть, пожалуй, доля правды, потому что человек, имеющий основание бояться, всегда будет служить хорошо.
— Как вы горячо заговорили, monsieur! Вы, по-видимому, слегка увлекаетесь вашей хорошенькой кузиной?!
— Ваше Величество, я докладывал вам, что…
— Но ведь невеста ваша там, далеко, за океаном, и многое могло измениться с тех пор, как вы расстались!
В дверях показался Констан.
— Его уже привели, Ваше Величество!
— Тем лучше! Перейдемте в следующую комнату. Жозефина, ты непременно должна идти с нами, потому что это скорее твое дело, чем мое! Мы перешли в длинную узкую комнату. Она освещалась двумя окнами, но но занавеси были опущены и почти не пропускали света. Около двери стоял все тот же Рустем-мамелюк, а рядом с ним был тот, о ком у нас только что шла речь. С плотно сжатыми руками, с лицом, опущенным вниз от стыда, Лесаж поднял на нас свои испуганные глаза и задрожал, как осиновый лист, при приближении императора. Наполеон стал перед ним, слегка расставив ноги, заложив руки за спину, пронизывая его долгим испытывающим взором. — Ну-сь, милостивый государь, — сказал он наконец, — вы, я думаю, достаточно обожгли пальчики и вряд ли теперь близко подойдете к огню! Или вы рассчитываете и в дальнейшем продолжать заниматься политикой? — Если я буду помилован, то Ваше Величество с этого дня приобретет самого преданного вам слугу на всю жизнь! — пробормотал, едва выговаривая слова, Лесаж.
Император промычал что-то в ответ на это лестное предложение и при этом просыпал щепоть табаку на свой белый халат.
— В том, что вы говорите, есть, пожалуй, доля правды, потому что человек, имеющий основание бояться, всегда будет служить хорошо.