Дочь Голубых гор   ::   Лливелин Морган

Вновь и вновь обращал он к себе горькие упреки:

– Дасадас сражался недостаточно хорошо, несмог уберечь Эпону.

Переполненная так и не излитым собственным горем, Эпона все же пыталась успокоить его.

Но нельзя было забывать и о даках.

– Они скоро будут здесь, – сказал Дасадас. – Они отыщут нас по следам копыт; они непременно хотят захватить тебя, Эпона. Мы должны ехать.

– Но ты слишком тяжело ранен для этого, Дасадас.

– Посмотри лучше на себя. У нас нет выбора. Мы должны как-нибудь забраться на серого; оставшись здесь, мы обязательно попадем в плен. На этот раз мы даже не сможем отбиваться.

Эпона не могла с ним не согласиться; им уже не спастись, если они опять попадут в руки даков. Она нашла мох и зубровку, чтобы остановить свое кровотечение, а затем как могла забинтовала бок Дасадаса куском ткани, оторванным от одежды. Они наполнили бурдюк водой и, хотя ни у кого из них не было аппетита, слегка подкрепились. Они не могли, но должны были продолжать путь.

И они продолжили путь.

Чтобы взобраться на лошадь, надо было преодолеть кошмарную боль, еще труднее было преодолеть сильное головокружение, и все же мужчина и женщина сумели взгромоздиться на серого коня и повернули его на север. Туда, куда рвалось его сердце. Его инстинкт, его слух и обоняние подсказывали, где находятся кобылы, и гнедой жеребец (они мирно паслись на укромной лужайке) и направился в их сторону, почти не слушаясь поводьев, которые держала в своих руках женщина.

Едва тронувшись с места, Эпона оглянулась на холмик под дубом.