JК
Дочь императора :: де Бре Альфред
Страница: 10 из 335С ее головки, наклоненной на руках Эдвиги, свешивались, как золотая бахрома, длинные, светлые локоны.
Легкое и ровное дыхание поднимало ее грудку. Ее маленькая, беленькая и пухлая ручонка, с розовыми ноготками и крошечными ямочками, так и напрашивалась на материнские поцелуи.
Баронесса несколько минут смотрела с глубоким восторгом на ребенка, который улыбался во сне.
– Дитя мое, моя дочка, моя крошка, Маргарита! – говорила она шепотом.
Потом, не совладав со своим желанием обнять ребенка, она прижала его к сердцу и осыпала поцелуями и слезами.
Маргарита полуоткрыла свои большие голубые глаза и, с той невыразимой грацией движений, которой Бог одарил детей, стала протирать их своими маленькими ручонками.
– Дочка моя, дорогое дитя мое! – повторила баронесса.
Удивленная видом незнакомой особы и, вероятно, испуганная страстностью ее поцелуев, Маргарита оттолкнула баронессу и потянулась ручонками к кормилице.
– Мама, – заговорила она жалобным голосом, – мама!
Эдвига попыталась удержать и успокоить ее, но дитя все откидывалось назад и звало Марту. Видя, что девочка готова закричать, она поспешила взять ее к себе.
– Это справедливо, – пробормотала Эдвига, глядя на Марту с грустной ревностью. – Ты ее кормила, тебя она любит и зовет матерью; а меня… меня она даже не знает… О, Господи! ты знаешь, мне больше не суждено видеть ее, – дай же, чтобы хоть раз, хоть перед смертью, я услыхала от нее дорогое имя матери!..
Легкое и ровное дыхание поднимало ее грудку. Ее маленькая, беленькая и пухлая ручонка, с розовыми ноготками и крошечными ямочками, так и напрашивалась на материнские поцелуи.
Баронесса несколько минут смотрела с глубоким восторгом на ребенка, который улыбался во сне.
– Дитя мое, моя дочка, моя крошка, Маргарита! – говорила она шепотом.
Потом, не совладав со своим желанием обнять ребенка, она прижала его к сердцу и осыпала поцелуями и слезами.
Маргарита полуоткрыла свои большие голубые глаза и, с той невыразимой грацией движений, которой Бог одарил детей, стала протирать их своими маленькими ручонками.
– Дочка моя, дорогое дитя мое! – повторила баронесса.
Удивленная видом незнакомой особы и, вероятно, испуганная страстностью ее поцелуев, Маргарита оттолкнула баронессу и потянулась ручонками к кормилице.
– Мама, – заговорила она жалобным голосом, – мама!
Эдвига попыталась удержать и успокоить ее, но дитя все откидывалось назад и звало Марту. Видя, что девочка готова закричать, она поспешила взять ее к себе.
– Это справедливо, – пробормотала Эдвига, глядя на Марту с грустной ревностью. – Ты ее кормила, тебя она любит и зовет матерью; а меня… меня она даже не знает… О, Господи! ты знаешь, мне больше не суждено видеть ее, – дай же, чтобы хоть раз, хоть перед смертью, я услыхала от нее дорогое имя матери!..