JК
Дон Карлос. Том 1 :: Борн Георг
Страница: 23 из 575 — Он злой, он намеренно сделал это и теперь радуется твоему позору, Амаранта! Изидор — дьявол! Где ты, Амаранта? Она ушла, Изидор сманил ее…
— Матушка, смотри, Амаранта здесь, с тобой, — отвечала изнуренная молодая женщина. Она положила уснувшего ребенка в изножье кровати. — Амаранта здесь, матушка! Бедная матушка, как ты страдаешь!
— Тише! Да, я вижу тебя, теперь все хорошо, — пробормотала больная, широко раскрыв свои ввалившиеся глаза. — Не отходи от меня! Молись пресвятой Мадонне, слышишь? Молись за меня, за себя и за свое несчастное дитя! Проси хлеба, проси помощи…
Амаранта тихо плакала.
— Не плачь, мне это больно, — продолжала больная мать; белые волосы ее в беспорядке разметались по подушке.
— Тише, молчи! Я спать хочу… Почему так темно? Кто же он, этот сладкоречивый лицемер? Во всем виноват Изидор. Он продал мое дитя! — жаловалась больная, и в бреду не забывая о своем несчастье. — Амаранта, дитя мое! Она увядает, изнуренная и бледная. Исчезла ее красота, исчезла ее невинность — все исчезло навсегда. Молись же, Амаранта, молись, дитя мое!
— Усни, матушка, постарайся прогнать эти мысли.
— Тебе больно это слышать, я знаю. Я ничего не скажу больше… Но ты видишь его там, в углу? Он крадется в дверь, и в руке у него записочка… Это письмо от прекрасного молодого дона…
— Здесь никого нет, кроме меня, дорогая матушка, — отвечала дочка. — Усни, сон подкрепит тебя. Уже вечер. Сейчас еще раз смочу тебе полотенце, и ты уснешь. Я останусь здесь, у твоей постели.
— Да, я усну, — отвечала больная.
— Матушка, смотри, Амаранта здесь, с тобой, — отвечала изнуренная молодая женщина. Она положила уснувшего ребенка в изножье кровати. — Амаранта здесь, матушка! Бедная матушка, как ты страдаешь!
— Тише! Да, я вижу тебя, теперь все хорошо, — пробормотала больная, широко раскрыв свои ввалившиеся глаза. — Не отходи от меня! Молись пресвятой Мадонне, слышишь? Молись за меня, за себя и за свое несчастное дитя! Проси хлеба, проси помощи…
Амаранта тихо плакала.
— Не плачь, мне это больно, — продолжала больная мать; белые волосы ее в беспорядке разметались по подушке.
— Тише, молчи! Я спать хочу… Почему так темно? Кто же он, этот сладкоречивый лицемер? Во всем виноват Изидор. Он продал мое дитя! — жаловалась больная, и в бреду не забывая о своем несчастье. — Амаранта, дитя мое! Она увядает, изнуренная и бледная. Исчезла ее красота, исчезла ее невинность — все исчезло навсегда. Молись же, Амаранта, молись, дитя мое!
— Усни, матушка, постарайся прогнать эти мысли.
— Тебе больно это слышать, я знаю. Я ничего не скажу больше… Но ты видишь его там, в углу? Он крадется в дверь, и в руке у него записочка… Это письмо от прекрасного молодого дона…
— Здесь никого нет, кроме меня, дорогая матушка, — отвечала дочка. — Усни, сон подкрепит тебя. Уже вечер. Сейчас еще раз смочу тебе полотенце, и ты уснешь. Я останусь здесь, у твоей постели.
— Да, я усну, — отвечала больная.