Дорогой богов   ::   Балязин Владимир

Детина в недоброй усмешке раздвинул толстые мокрые губы и по-французски же спросил:

— Ты что же, нехочешь говорить на нашем языке, парижский ублюдок? Клянусь святым Паулем, моим покровителем, я за неделю выучу тебя этому языку или ты онемеешь от страха. Так я говорю, Жаки? — крикнул детина.

И Ваня увидел, как человек двадцать из числа тех, кто сидел поодаль на голых досках, вскочили, словно на пружинах, и хором прокричали:

— Jawol, exellenz! [16]

— Вот видишь, — сказал детина, — эти выродки, придя сюда, тоже ни слова не знали по-немецки, но не прошло и месяца, как из их поганых глоток льются только чистейшие немецкие слова, и они уже забыли, что их когда-то звали Анри, или там Ги, или Виктор. Все они — Жаки, и все они трясутся от страха, как хвост у побитой дворняги. А теперь, ублюдок, ты подаришь своему учителю, за то что он собирается научить тебя языку, которого ты не знаешь, свой сюртучок, башмаки и панталоны.

Верзила замолчал, и тишина в конюшне стала такой, какой бывала она в море перед ураганом. Ваня стоял не шелохнувшись и смотрел прямо в медвежьи глазки Пауля.

— Ты что, оглох, ублюдок? — лениво процедил верзила. — Я не повторяю приказаний и не люблю ленивых и нерасторопных.

— Он стесняется, Пауль! — пронзительно взвизгнул шут. — Нужно помочь его превосходительству раздеться.

И человечек в мгновение ока возник перед Баней. Он цепко ухватился за борт сюртука и проворно отстегнул одну пуговицу.

В следующее мгновение человечек лежал в углу на тюфяках, ошалело тараща глаза.