Если б заговорил сфинкс...   ::   Аматуни Петроний Гай

Пусть камнерезы и скульпторы, все роме знают, что и среди палачей есть мастера, великие старанием и умением, достойные славы!

Толпа не выдержала. Безумие охватило ее. Люди бессмысленно что-то кричат друг другу, прыгают, лица у многих исказились, глаза широко открыты. Они царапают себя, чтобы и собственная кровь присоединалась к ручейкам, стекавшим с Сепа, — боги Кемта станут еще милостивее.

Тысячи глоток, ревущих, стонущих, вопящих, как бы слились в одну — и мощный гром дикого экстаза подняли вихри песка и пыли, окутавшие горячие камни Города мертвых.

Глаза жреца загорелись религиозным вдохновением... Вот он схватил пучок розог и, чуть ли не оттесняя палача, добивает Сепа. Геркулес Хену уже не помнит себя от ярости, он бьет все время по правому плечу Сепа. Оно превращается сперва в шар из мяса и крови, потом вся эта масса теряет форму и остатки сопротивляемости, розги входят в нее все легче и глубже.

Мертвое тело Сепа тупо уткнулось в песок, а занесенные над ним розги остановились в воздухе — экзекуция окончена. Главный жрец так и сказал: «Накажем его между землей и небом».

Толпа смолкает. Сотни людей на камнях, обессиленные, с трудом ловят воздух, но глаза их смотрят в одну красную точку — теперь беды минуют их!

Слуги палача завертывают в глубокое полотно то, что осталось от Сепа, и уносят на Запад, где умирает сам Рэ, — за пределы Города мертвых, на съедение диким зверям и птицам.