Флибустьеры   ::   Эмар Густав

Он выступил на несколько шагов вперед, снял реату, обернутую вокруг пояса, и сжал ее в правой руке. Затем он поднял глаза, смерил расстояние, с силой покрутил ее над своей головой и пустил на балкон, выходивший из комнаты доньи Аниты.

Петля закинулась за крюк, и реата крепко прицепилась к балкону.

— Помни же! — проговорил Тигреро, обернувшись к Кукаресу.

— Ступайте, — сказал тот, прислонившись к стене и закинув ногу за ногу. — Беру все на себя.

Мексиканец удовольствовался этим — или, по крайней мере, сделал вид, что удовольствовался. Он ухватился за реату и сделал громадный прыжок, как те пантеры, за которыми ему часто приходилось охотиться в пустыне, перехватил ее два раза и через несколько секунд был уже на балконе.

Затем он приблизился к окну.

Донья Анита спала в кресле, откинувшись на спинку.

Она казалось бледной и расстроенной, веки ее опухли от слез. Ее все-таки одолел сон, никогда не теряющий своей власти над молодым организмом. На ее бледных с голубыми жилками, словно мраморных, щеках еще свежа была полоса от скатившейся недавно слезинки. Марсиаль с нежностью глядел на ту, которую любил, не осмеливаясь войти и побеспокоить ее. Во время сна девушка показалась ему еще прекраснее. Казалось, ее окружал ореол девственности и чистоты, будто ангел порхал над ней и охранял ее святой покой.

Тигреро долго и с наслаждением любовался ею. Наконец он решился войти.

Стеклянная дверь была не заперта, а только затворена и отворилась от легкого толчка дона Марсиаля.