Фрегаты идут на абордаж   ::   Комм Ульрих

Сойдя на берег, Карфангер приказал помощнику боцмана с двумя матросами оставаться у шлюпки, остальные могли дожидаться возвращения капитана в ближайшей таверне — и они не заставили себя долго упрашивать.

Время было обеденное, поэтому в таверне, куда явились гамбургские моряки, царило оживление. Ее выбеленные стены буквально ходили ходуном от разноязыкого многоголосья, хохота, божбы, проклятий и матросских песен.

Полногрудые черноглазые служанки, мелькая босыми пятками, разносили кувшины с вином, то с наигранной стыдливостью отбиваясь от грубых ухаживаний подвыпивших моряков, то с веселой бесцеремонностью усаживаясь им на колени. Время от времени кто-нибудь из кутежников отправлялся нетвердой походкой вслед за одной из красоток по скрипучей лестнице на второй этаж.

Не прошло и часа, как Михель Зиверс, не обращавший внимания на увещевания товарищей, изрядно набрался и принялся поносить на чем свет стоит своего капитана и сыпать угрозами в его адрес. Брань и яростные жесты привлекли внимание сидевших за другими столами моряков, принадлежавших, как выяснилось, к команде одного английского торгового судна. Англичан разбирало любопытство, и они начали расспрашивать гамбуржцев, чем это их шкипер мог так насолить матросу: недодал положенной порции рома или велел отхлестать у грот-мачты плеткой-девятихвосткой?

Тогда товарищи Михеля Зиверса рассказали им, как было дело: и про сражение с пиратами, и про гибель корабельного плотника, и про бунт его сына. «Конечно, — говорили они, — наш капитан шутить не любит, но уж чего-чего, а плетки-девятихвостки на „Мерсвине“ никогда не водилось.