Голубица в орлином гнезде   ::   Юнг Шарлотта

– Мой отец? – спросила Христина.

– Да… и он лежал тут же с головой, разрубленной самим графом; он умер героем, баронесса, и мы потеряли лучшего воина! Разбойник, приставленный для охранения лошадей, был пьян, как и все прочие, так что я мог надеть узду на белую лошадь и прискакать на ней сюда.

Таков был рассказ Шнейдерлейна. Все, что осталось от него в уме Христины, это образ умирающего мужа, делающего последнее усилие защитить ее, и страшная мысль об этой мучительной агонии.

Как ни тяжко было собственное горе, все же Христину влекло к той, которая не менее ее несчастна, и весь страх, внушаемый ей баронессой, исчез; она направилась к большой зале узнать, будет ли позволено невестке плакать вместе со свекровью.

Баронесса Кунегунда сидела у камина и печально покачивалась со стороны на сторону, разговаривая со старым Гатто. Увидав вошедшую Христину, баронесса вздрогнула и сделала жест, показывавший, что не желает ее видеть. Но молодая баронесса, как бы не замечая этого жеста, подошла к старухе, стала на колени, и сказала:

– Простите ли вы меня, баронесса?

– Простить тебя! – отвечала та грубым голосом, сделавшимся от горя более резким. – Тебе бояться нечего. Благодаря случившемуся, ты избегаешь заслуженного тобой наказания. Слышишь?

– Увы! Я не о таком прощении говорю, баронесса. Если бы вы позволили мне быть для вас дочерью…

– Дочерью! Ты, – дочь баронессы Адлерштейнской? – насмешливо сказала старуха.