JК
Граф Феникс :: Энгельгардт Николай Александрович
Страница: 255 из 461Калиостро красочно описывал Египет, каналы, Нил, покрытый судами, заросли папируса, красных фламинго, гиппопотамов, крокодилов; описывал устройство храма, сфинксов, таинственное святилище, в котором хранился кубический камень с письменами мудрости; рассказывал, как Моисей, изучив мудрость, возмутил строителей пирамид и вывел их из Египта. И все это с такой наглядностью и такими подробностями, что невольно верилось…
Вот почему и к словам маркизы Ковалинская отнеслась иначе, нежели Голицына. Ее экзальтированная головка тут же нарисовала поразительную картину. А маркиза Тиферет, со своим видом и тоном совершеннейшей простушки, еще придала рельефности этой картине Мафусаиловых лет магика, объятия которого были столь мощны, как в этом убедилась Ковалинская, и не тогда лишь, когда нес ее по лестнице в Итальянских.
– Да-да! Посмотрели бы вы на нас с Калиостро в бане, сударыня, когда мы в полнолуние натираемся омолаживающей мазью, предварительно возвращая свой истинный облик! Калиостро тогда страдает ужасно! Ведь он весь в ревматических, подагрических узлах. Как он трясется, как задыхается и кашляет? Что за горб его украшает? Как он шамкает и шлепает губами! Как лоснится его череп! Какой седой мох торчит из его острых ушей? По сравнению с ним я еще очень бодрая старушка.
– Но это просто невероятно, милая маркиза, все, что вы рассказываете! – говорила княгиня Голицына.
– Э, вы не знаете силы мазей, протираний и фессалийских чар! Теперь особенно среди живых много оборотней, а среди неживых – превращенных. Есть такая вода – если ею прыснуть на превращенного или оборотня, то он показывается на несколько мгновений в своем настоящем виде.
– И у вас есть эта вода, маркиза? – спросила Ковалинская.
– У меня все есть, все.
Вот почему и к словам маркизы Ковалинская отнеслась иначе, нежели Голицына. Ее экзальтированная головка тут же нарисовала поразительную картину. А маркиза Тиферет, со своим видом и тоном совершеннейшей простушки, еще придала рельефности этой картине Мафусаиловых лет магика, объятия которого были столь мощны, как в этом убедилась Ковалинская, и не тогда лишь, когда нес ее по лестнице в Итальянских.
– Да-да! Посмотрели бы вы на нас с Калиостро в бане, сударыня, когда мы в полнолуние натираемся омолаживающей мазью, предварительно возвращая свой истинный облик! Калиостро тогда страдает ужасно! Ведь он весь в ревматических, подагрических узлах. Как он трясется, как задыхается и кашляет? Что за горб его украшает? Как он шамкает и шлепает губами! Как лоснится его череп! Какой седой мох торчит из его острых ушей? По сравнению с ним я еще очень бодрая старушка.
– Но это просто невероятно, милая маркиза, все, что вы рассказываете! – говорила княгиня Голицына.
– Э, вы не знаете силы мазей, протираний и фессалийских чар! Теперь особенно среди живых много оборотней, а среди неживых – превращенных. Есть такая вода – если ею прыснуть на превращенного или оборотня, то он показывается на несколько мгновений в своем настоящем виде.
– И у вас есть эта вода, маркиза? – спросила Ковалинская.
– У меня все есть, все.