Граф Феникс   ::   Энгельгардт Николай Александрович

Заснули и слуги, и весь остров погрузился в тишину. Спали, забравшись в беседки или растянувшись на скамейках в аллеях, и сторожа, пренебрегая важным поручением охранять от дерзких посягательств стрелку. В это время какой-то человек через цветники и сады осторожно пробирался по кустам к могиле Гомера и статуе Мемнона. Здесь он бесстрашной рукой вытащил из земли воткнутый в нее накануне магиком гвоздь и швырнул его в сверкающие воды залива. Ударившись о воду, гвоздь тут же пошел ко дну, оставив на поверхности лишь широко разбегающиеся круги.

Взяв затем сухую ветку, он затоптал круги и знаки, начертанные на песке Калиостро, и концом ветки начертил собственные, весьма прихотливые иероглифы.

Совершив все это, таинственный незнакомец удалился так же, как и пришел. Только ворона, потревоженная им, поднялась с дуба и с шумным хлопаньем крыльев трижды зловеще прокаркала.

Но ее вещий предостерегающий голос не был услышан. Сторожа безмятежно храпели, так как, сменяя поздно ночью поставленных накануне, уже явились после заседания в поварнях, где истреблялись обильные остатки Ивановского ужина, состоявшего по роскошному обычаю восемнадцатого века из восьмидесяти кушаний. Может быть, потому сон их и был столь крепок и сладок, хотя, конечно, можно было его объяснить и действием чар злых некромантов. По крайней мере, в свое оправдание стража привела потом именно эту, последнюю причину. Они даже рассказали о страшных видениях, которые сначала представились им.